Двери

Белорус не боится ни черта, ни Бога. Вопреки распространенному и небезосновательному мнению, белорус не боится никого и ничего. Вы скажете, что белорус боится начальства – тиуна, урядника, эконома и царя? Очень сильно сомневаюсь. На улице и в «присутственном месте», может, и боится. А зайдите-ка вы к нему домой, налейте ему стакашку – и такое услышите и про бригадира, и про участкового, и про Управление делами, и даже про того, чьими делами это самое Управление управляет. Так что не боится белорус никакой холеры.

А боится он по-настоящему только дверей.
Каких дверей? Разных, самых обычных и самых замысловатых, типа бронированных.
Под страхом смертной казни не заставишь белоруса пожать руку, протянутую ему через порог. Белорус будет лезть по лужам и забираться в сугробы, чтоб обойти «цыганские ворота» телеграфных столбов.

Да и не только белорус дверей и ворот боится. У самых смелых китайцев, уругвайцев и коми-пермяков язык отнимается, когда они упираются носом во «врата бессмерия», а точнее, «смертности», когда распахиваются перед ними со скрипом и скрежетом двери ТУДА, в смерть.
Магия и мистика дверей известна всем народам. Дверям даже памятники ставят и книги про них пишут. Триумфальная арка – это ведь тоже двери. Весь сюжет триллера про Буратино и Карабаса закручен вокруг тайны ключика и дверцы в неизвестной стене, ведущей в неведомый мир.
Через двери материнского лона мы входим в мир, а потом пошло-поехало: впервые входим в двери детского сада, школы, ПТУ или института, армейской казармы или зала суда.
Двери, двери, двери… И за каждыми из них ждет неведомое, перед некоторыми прямо выскакивает от этой неизвестности из груди сердце.
Мы все Буратино и Карабасы. Мы все ищем ключики и дверцы, через которые войдем туда, где наконец все будет так, как мечталось, так, как нужно. Мы все ищем те двери, за которыми дверей больше не будет.

И часто нам кажется, что мы их находим, эти двери. Первая затяжка, первая чарка, первая порция травки или колес… Кружится голова, тело становится невесомым, атмосферный столб больше не прижимает тебя к земле, за спиной вырастают крылья. Одна за другой человеческие души переживают то, что переживают муравьи, слизывая губительные капельки, которые им подставляет «троянская тля», что переживают коты, которые забывают о своем возрасте и вообще забывают, что они – коты, одурев от настойки из корня валерианы. Ты все знаешь, все можешь, у тебя есть ответы на все вопросы.

И каждый день в эти врата ломятся миллионы под ямайскими пальмами и в якутских снегах, в шикарных ночных клубах и грязных «бичовнях». Одни одеты в смокинги и бабочки и источают неземные ароматы духов, другие годами не снимают смердящие гноем и человеческой мочой лохмотья, но все рвутся туда – в двери, которые обещают увести от мира, в котором боль и унижение, в котором ты – всего лишь одно из миллионов двуногих созданий, которое ожидает еще большая боль и еще большее унижение… И никакой перспективы.

Но пройти в эти двери не получается. Вроде ты уже там, по другую сторону, и вроде действительно изведал счастье, слышал неземные голоса и видел неземные образы, но время идет, а ты все здесь, по эту сторону дверей. Да еще и, как Винни-Пух, застрял в этих дверях. Тысячная сигарета не дает и тысячной доли той эйфории, которую давала неповторимая первая. Тысячная чарка лишь немного разжимает тиски очередного похмелья. От тысячной дозы, хоть она и во много раз больше первой, крылья вырастают совсем не такие, как от неповторимой первой.

ПОРОГ, порог – и ничего больше. Очаг, нарисованный на холсте. И никакой дверцы за ним —
чтоб можно было войти всерьез и надолго.
А на этом пороге тянет таким сквозняком, что с ветром вылетает все, что у тебя было – деньги, мечты, здоровье, семья… и ты сам. Тебя больше нету. Ты зажат в дверях. Зажаты руки, которые умели что-то делать или писать, ноги, которые умели ходить не только «на пиво» и в пункты сдачи посуды, мозги, которые умели думать.

И что удивительно, ты с самого начала знал, что так оно и будет. Тебя предупреждали другие, тебя предупреждал ты сам. Даже те, кто выдает пропуск в эти двери (например, Министерство здравоохранения на пачках табачных дверей), искренне предупреждают, что ничего хорошего ожидать не приходится. Но у дверей и вправду есть мистика. Они привлекают нас силой, которая в миллионы раз превышает наш разум, нашу совесть, нашу силу. И мы, как ягнята, как овечки, что-то себе мекаем и идем, потому что куда же нам еще идти? Все пути все равно ведут на погост. «Так хоть помекать на пути», – смеемся мы, хотя смеяться не очень хочется.
Но есть один очаг, огонь на котором не нарисован, хотя часто кажется нарисованным, потому что на нем густо наляпано аляповатой человеческой охрой, синькой и белилами.
Был в истории один Человек, Который сказал, что Он Сам и есть самые настоящие двери, через которые можно пройти на ту сторону, туда, где нет ни боли, ни унижения и где есть вечная и подлинная перспектива – не валерьяновая, не табачная, не алкогольная, не героиновая. Этот Человек был Богом. Послушаем же Его:
«Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет, и выйдет, и пажить найдет»(Иоанна 10:9).
Живые, не бездушные и не ложные двери. Двери, которые не высасывают из нас жизнь, а сами дают жизнь, жизнь вечную, которая не зависит от веществ, попадающих нам в кровь и мозг через желудок, легкие или вены. В этих дверях нет Винни-Пухов – «и войдет, и выйдет»написано на них. Они и правда переход, а не ловушка. А за ними пажить, пастбище для сердца, для души, для духа, для всего, что и есть настоящее «я» и «ты». Этих дверей не нужно бояться мистическим страхом ни белорусам, ни японцам, через них не то, что можно, через них нужно, обязательно нужно подать руку. Иначе мы будем вечными Винни-Пухами, вечными «ни туда ни сюда». А потом – погост. А еще потом – еще одни двери. Последние, ужасные, в сравнении с которыми самое тяжелое похмелье или самая страшная ломка – Багамы.

А у древних евреев на дверных косяках были написаны Божьи заповеди. Не все их, конечно, читали. Не все и сейчас читают. Читают другие надписи на других дверях – то, что написано на пачках и бутылках. Но эти надписи мертвые. А те – живые.

И когда душит смерть, когда нет выхода из дверей, что зажали тебя насмерть, нужно не загонять себя в другие, еще более узкие, двери – зашиваться, кодироваться и заколдовываться – а просто взять и выйти в Двери-Личность, в Иисуса Христа. Это только сначала кажется, что они нарисованы на глухой стене. Это только сначала кажется, что они ужасно узки – этого нельзя, того нельзя.

За ними все можно. А самое главное, можно жить. Даже после того, как тебя понесут на погост.